“Забвению не подлежит”: пишем аргументы по фрагментам произведений

1

Прочитайте отрывок из книги Д.С.Лихачева “Письма о добром и прекрасном” и напишите аргумент к сочинению по теме: “Почему память – одно из важнейших свойств бытия”?
Память – одно из важнейших свойств бытия, любого бытия: материального, духовного, человеческого…
Лист бумаги. Сожмите его и расправьте. На нем останутся складки, и если вы сожмете его вторично – часть складок ляжет по прежним
складкам: бумага “обладает памятью”…
Памятью обладают отдельные растения, камень, на котором остаются следы его происхождения и движения в ледниковый период, стекло,
вода и т.д.
На памяти древесины основана точнейшая специальная археологическая дисциплина, произведшая в последнее время переворот в археологических исследованиях, – там, где находят
древесину, – дендрохронология (“дендрос” по-гречески “дерево”; дендрохронология – наука определять время дерева).
Сложнейшими формами родовой памяти обладают птицы, позволяющие новым поколениям птиц совершать перелеты в нужном направлении к нужному месту. В объяснении этих перелетов недостаточно изучать только “навигационные приемы и способы”, которыми пользуются птицы. Важнее всего память, заставляющая их
искать зимовья и летовья – всегда одни и те же.
А что и говорить о “генетической памяти” – памяти, заложенной в веках, памяти, переходящей от одного поколения живых существ к следующим.
При этом память вовсе не механична. Это важнейший творческий процесс: именно процесс и именно творческий. Запоминается то, что нужно: путем памяти накапливается добрый опыт, образуется традиция, создаются бытовые навыки, семейные навыки, трудовые навыки, общественные институты…
Память противостоит уничтожающей силе времени.
Это свойство памяти чрезвычайно важно.
Принято примитивно делить время на прошедшее, настоящее и будущее. Но благодаря памяти прошедшее входит в настоящее, а будущее как бы предугадывается настоящим, соединенным с прошедшим.
Память – преодоление времени, преодоление смерти.
В этом величайшее нравственное значение памяти. “Беспамятный” – это прежде всего человек неблагодарный, безответственный, а следовательно, и неспособный на добрые, бескорыстные поступки.
Безответственность рождается отсутствием сознания того, что ничто не проходит бесследно.
Человек, совершающий недобрый поступок, думает, что поступок этот не сохранится в памяти его личной и в памяти окружающих. Он сам, очевидно, не привык беречь память о прошлом, испытывать чувство благодарности к предкам, к их труду, их заботам и поэтому думает, что и о нем все будет позабыто.
Совесть – это в основном память, к которой присоединяется моральная оценка совершенного. Но если совершенное не сохраняется в памяти, то не может быть и оценки. Без памяти нет
совести.
Вот почему так важно воспитываться в моральном климате памяти: памяти семейной, памяти народной, памяти культурной. Семейные
фотографии – это одно из важнейших “наглядных пособий” морального воспитания детей, да и взрослых.
Подобно тому как личная память человека формирует его совесть, его совестливое отношение к его личным предкам и близким – родным и друзьям, старым друзьям, то есть наиболее верным, с которыми его связывают общие воспоминания, – так историческая память народа формирует нравственный климат, в котором живёт народ. Уважение к труду наших предков, к их трудовым традициям, к их орудиям труда, к их обычаям, к их песням и развлечениям. Все это дорого нам. Да и просто уважение к могилам предков. Вспомните у Пушкина:
Два чувства дивно близки нам –
В них обретает сердце пищу –
Любовь к родному пепелищу.
Любовь к отеческим гробам.
Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва.
Память – основа совести и нравственности, память – основа культуры, «накоплений» культуры, память – одна из основ поэзии – эстетического понимания культурных ценностей. Хранить память, беречь память – это наш нравственный долг перед самими собой и перед потомками. Память -наше богатство.
Память и знание прошлого наполняют мир, делают его интересным, значительным, одухотворённым. Если вы не видите за окружающим вас миром его прошлого, он для вас пуст. Вам скучно, вам тоскливо, и вы в конечном счёте одиноки, ибо и товарищи для вас – товарищи по-настоящему, когда вас связывает с ними какое-то общее прошлое: окончили ли школу, институт, либо работали вместе, а старики помнят с особенной нежностью тех, с кем воевали, пережили какие-то трудности.
Жизнь – это не одномоментность существования. Будем знать историю – историю всего, что нас окружает в большом и малом масштабах. Это ведь четвёртое, очень важное измерение мира. Но мы не только должны знать историю всего, что нас окружает, начиная с нашей семьи, продолжая селом или городом и кончая страной и миром, но и хранить эту историю, эту безмерную глубину окружающего. Обратите внимание: дети и молодые люди особенно любят обычаи, традиционные празднества. Ибо они осваивают мир, осваивают его в традиции, в истории. Будем же активнее защищать всё то, что делает нашу жизнь осмысленной, богатой и одухотворённой.
Работая над фрагментом, ответьте на вопросы:
О чем размышляет автор текста? Как Д.С.Лихачев развивает свою мысль? Составьте план, в котором каждый пункт будет раскрывать определенный тезис. Напишите вывод, в котором будет сформулирована основная идея автора.

2

Прочитайте отрывок из книги В. Белова «Раздумья на родине», а затем напишите фрагмент сочинения на тему «Каким должно быть отношение к прошлому?»
Всё уже узнано за две недели после возвращения в родную деревню, всё обойдено, переговорено почти со всеми. И только на свой родной дом я стараюсь не глядеть и обхожу его стороной. Я думаю: зачем бередить прошлое? Для чего вспоминать то, что забыто даже моими земляками? Всё ушло навсегда — хорошее и плохое, — плохое не жалко, а хорошего не вернёшь. Я вытравлю из сердца это прошлое, никогда больше не вернусь к нему.
Надо быть современным.
Надо быть безжалостным к прошлому.
Довольно ходить по пепелищам Тимонихи, сидеть на опечках. Надо помнить о том, что день и ночь на земле — как говорил Хикмет — работают реакторы и фазотроны. Что одна счётная машина действует быстрее миллиона колхозных счетоводов, что…
В общем, не надо глядеть на родной дом, не надо заходить туда, ничего не надо.
Уходят дожди, плывут облачные флотилии. Каждое утро над Тимонихой гудит турбовинтовой самолёт. Каждое утро грохочет гусеничный трактор, от этого сотрясаются углы и дребезжат, как от грозы, оконные стёкла. Очень хорошо, что из-за дома Василия Дворцова не видно ни утром, ни вечером отцовского дома.
Очень хорошо.
Но однажды я комкаю в кулаке свою писанину и бросаю в угол. Бегу по лестнице. В заулке озираюсь по сторонам. Никого нет. Мама ушла за морошкой, все на покосе.
Дом выдался из посада вниз, к реке. Как во сне подхожу к нашей берёзе. Здравствуй. Не узнала меня? Высокая стала. Кора лопнула во многих местах. Муравьи бегают по стволу. Нижние ветки обрублены, чтобы не заслонять окошки зимней избы. Вершина стала выше трубы. Не бели, пожалуйста, пиджак. Когда я тебя искал с братом Юркой, ты была хилая, тоненькая. Помню, была весна и твои листочки уже проклюнулись. Их можно было сосчитать, так мала ты тогда была. Мы с братом нашли тебя в поскотине на вахрунинской горе. Помню, кукушка куковала. Оборвали мы у тебя два больших корня. Несли через лавы, а брат говорил, что ты засохнешь, не приживёшься под зимним окном. Посадили, вылили два ведра воды. Правда ведь, ты еле выжила, два лета листочки были мелкие, бледные. Брата уже не было дома, когда ты окрепла и набрала силу. А где ты взяла эту силу под зимним окном? Надо же так вымахать! Уже выше отцовского дома.
Надо быть современным. И я отталкиваюсь от берёзы, как от ядовитого дерева…
Работая над фрагментом, подчеркните сложность авторской позиции: на первый взгляд, автор призывает отказаться от прошлого в пользу современности: «Надо быть современным. Надо быть безжалостным к прошлому». Однако истинное отношение автора к прошлому проявляется в его трогательных воспоминаниях о берёзе, которые по сути представляют собой живой диалог с деревом. Мы видим, что за внешним безразличием («Надо быть современным. И я отталкиваюсь от берёзы, как от ядовитого дерева») скрыта любовь к детству, к прошлому, которое невозможно вычеркнуть из человеческой жизни.

3

Прочитайте фрагмент из статьи Д. А. Гранина «Излечение от ненависти» из сборника «Интелегенды» и напишите сочинение на тему: “Будущее добра обеспечивается бдительной памятью о побежденном зле” (Ф.Искандер).
Из всех кладбищ самые мёртвые – воинские. Из всех могил самые усопшие — солдатские. Ряды одинаковых каменных крестов расходятся вширь и вглубь. Ни эпитафий, ни портретов, никаких аллегорий. Как шли строем на параде, так и уходят в вечность.
«Никто не забыт и ничто не забыто», – слова Ольги Берггольц, высеченные на камнях Пискаревского кладбища, были прежде всего призывом, мольбой, обещанием. С годами их превратили в успокаивающее заверение, ибо на самом деле на месте имён всё чаще водружаются общие обелиски – не так хлопотно. А уж о погибших в лагерях и говорить нечего. Ни одного нашего ГУЛАГа, ни пыточной камеры не оставили в память об ужасах сталинского режима.
Культура – это не компьютеры, не презентации, есть куда более глубинные её истоки, это, если угодно, кладбища и память о всём стыдном и позорном, что было.
Я вдруг вспомнил, что Толстой начал писать «Войну и мир» в 1863 году, то есть спустя пятьдесят лет после окончания Отечественной войны 1812 года. Юбилей пятидесятилетия Россия справляла пышно, звучали патриотические речи, хвастливые победные воспоминания. Толстого, однако, занимала не победа, а совсем иное. «Мне совестно было писать о нашем торжестве в борьбе с бонапартовской Францией, не описав наших неудач и нашего срама. Кто не испытывал того скрытого, но неприятного чувства застенчивости при чтении патриотических сочинений о 12—м годе», – признавался Л. Толстой в наброске предисловия.
Понадобились ещё десятилетия, чтобы я понял, какое нравственное открытие совершил Толстой в романе. Чем была армия Наполеона для России? Армией захватчиков, оккупантов, они вторглись в страну без предварительного объявления войны. «Народ возненавидел иностранцев и обижал их на улицах, равно как и тех, кто говорил на иностранных языках, а не по-русски» (А. И. Михайловский-Данилевский).
Для русского человека 1812 года, не знавшего ничего о фашизме, французы, пришедшие в Россию, были завоевателями, злодеями, проклинаемыми за кровь и ужас войны, которые они принесли на русскую землю. Восприятие было схоже с тем, что испытали мы в 1941 году. Великая Отечественная заняла в советской литературе большое место, можно сказать, подавляющее, как главное достижение советской системы. За полвека была создана огромная библиотека военных романов. Лучшие писатели писали о войне. М. Шолохов и Алексей Толстой, А. Платонов и В. Некрасов, Э. Казакевич и А. Бек, В. Кондратьев и Г. Бакланов, К. Симонов и В. Быков, Д. Гусаров и Ю. Бондарев. Военная тема пополняется и по сей день, достаточно назвать романы В. Гроссмана «Жизнь и судьба», В. Астафьева «Прокляты и убиты», Г. Владимова «Генерал и его армия». Военная тема давала возможность приоткрыть бесчеловечные стороны сталинского режима. Война -дарованный историей конфликт. Кроме смертельной схватки, литература сумела показать борьбу, что шла внутри армии. Противник подразумевался как данность, несущая смерть, как безусловный знак зла. Немцы, с которыми мы воевали, не имели различий, существовал безликий фашист, и он подлежал уничтожению. Ненависть считалась необходимым подспорьем войны. Ненависть к фашизму перешла в общую ненависть к немцам и прочно въелась в народную душу. Когда в повести Вячеслава Кондратьева «Сашка» наш солдат проявлял симпатию, человечность к немецкому солдату, это поразило. А ведь повесть появилась в 1979 году, тридцать пять лет прошло с окончания войны!
Искусство наше, да и миропонимание дошло до сравнения обоих режимов – гитлеровского и сталинского. Оба уничтожали во имя своей идеи миллионы невинных людей, жаждая подчинить себе все народы. Немецкие военнопленные, побывавшие в русском плену, в большинстве своем проникались расположением к русским. Они встречали милосердие, сердечность, жалость к себе, отдельному человеку.
В гамбургской ратуше я долго осматривал выставку фотографий жизни немецкого обывателя в тридцатые и сороковые годы. Убогие комнатки, бедная утварь, очереди за хлебом, безработные, нацистские митинги, война, бомбёжки, опять голодные очереди, разруха. Существование, пронизанное страхом, обманом, бедностью. До чего ж всё знакомо.
Понадобился полувековой юбилей войны, чтобы постигнуть урок Толстого….Возлагали венки немцы и мы, к своим и чужим, к мемориалу жертв Второй мировой войны, к тем, кто убивал меня, и к тем, с кем я вместе воевал. Мои танкисты не поняли бы меня… А может, давно уже поняли, раньше нас. Во всяком случае я не испытывал смущения перед ними, я был свободен от ненависти. Печально, конечно, что так поздно – слишком долог был путь к этому кладбищу.
Как вы понимаете слова автора: “Культура – это кладбища и память о всём стыдном и позорном, что было”? Объясните смысл названия статьи: “Излечение от ненависти”. В чем книга Толстого о войне 1812 года стала для автора “сложным нравственным открытием”?

4

Прочитайте фрагмент из книги Е. Олицкой «Мои воспоминания» и напишите аргумент к сочинению на тему: “Какие подвиги никогда не забудутся?”

…Надя попала на Колыму раньше меня, в страшные времена гаранинщины. Гаранинщина – это время, когда люди сотнями умирали от эпидемий, замерзали в палатках и бараках, когда по дорогам двигались подводы с мертвыми. На Эльгене Надя работала на мелиорации. В условиях Колымы земляные работы очень тяжелы. Вечная мерзлота, галька, лом, подборочная лопата. Постоянно Надю клали в больницу, а потом снова направляли на ту же работу. Так тянулось год. На этот раз Надя вернулась из больницы с радостной вестью – больница прислала заявку, Надю отсылали на работу сестрой. Самые страшные годы были у нее позади.
– Теперь, – говорила она, – вытащить тебя с лесоповала. Ты такая худая, желтая, прямо – доходяга.
Еще одно лагерное слово. Я думала, что только Колыма обогатила русский язык блатными словами.
До лагерей я никогда не слыхала их. Увы, вернувшись после освобождения в Россию, я услышала эти слова. Они вошли в язык многих и многих. Удивляться не приходилось: добрая часть советских граждан побывала в лагерях.
Доходяга – человек, который дошел до предела жизни, стоит у грани её. Доходяга не живет, он влачит свое жалкое тело, он доходит, он дошел.
Никогда не забуду двух доходяг, двух сгорбленных стариков, с трудом передвигавшихся, опираясь на палку. Оба они были когда-то профессорами, читали лекции в вузах Москвы. На Колыме их послали на прииск, на прииске – в забой. Профессора не могли выполнить норму, сидели на штрафном пайке. С этапом других доходяг послали их с прииска в сенокосную бригаду. Им повезло, они свалились по дороге близко к Эльгену. Их подобрали и положили в нашу больницу. Там они немного оправились, и их перевели в мужскую зону. Им страшно повезло. Им досталась чудная работа – так, по крайней мере, говорили сами профессора. Их послали собирать золу из печей.<…> Всюду им подавали – кто кусок хлеба, кто пару картофелин, а кто и миску супа или кусок сахара На моих глазах они окрепли, немного отъелись. Палочки они носили уже для вида, чтобы их не сняли с хорошей работы. Самым ужасным было то, что их психика была сломлена и, сколько я их знала, не восстановилась.
Зачем я пишу эти строки? Кто, кроме бывших в лагере, поймет меня? Я закрываю глаза и вижу…
. . Они даже хотят покрасоваться перед нами. Своими осипшими голосами они начинают вдруг читать стихи — Бальмонта, Брюсова. Блока. Я вглядываюсь в лица моих подруг по работе. Мы штампуем питательные горшочки для рассады капусты. Лицо одной из них страшно меняется, углы губ опускаются, губы начинают дрожать.
Верочка, зачем так? – говорю я.
Может быть, и мой отец…
Вера отбрасывает в сторону доски, замес и выбегает из теплицы.
Не надо за ней идти. Скоро она вернется и станет к станку.
…1947 год. Я только что освободилась из лагеря, я живу у Нади на прииске «Утиный». Прииск расположен в долине узкой речки Утиной, протекающей меж высоких гор. Правый берег реки – золотоносный. Когда-то здесь был прииск заключенных. Теперь его уже нет.
Установлена золотопромывочная фабрика. Работают вольные – бывшие зэки. Вдалеке слышны взрывы, видны столбы взлетевшей при взрыве породы. Освободившимся зэкам выезд с Колымы не разрешен, они стали вольными рабочими Дальстроя.
Я стою у домика конбазы. Рядом со мной – завхоз, молодой парень, тоже бывший заключенный. Мы смотрим, как с горы спускается маленькая, согнувшаяся в три погибели человеческая фигурка. Кто-то тащит салазки, нагруженные дровами.
– Тяжело здесь с дровами, – говорю я, – с какой кручи приходится спускаться.
-Да, – соглашается завхоз, – там, у забоя Марии Ивановны, положе, нотам никто не сойдет.
Я спрашиваю, что это за Мария Ивановна, я ожидаю рассказа о героическом подвиге – и ошибаюсь.
– Вы не слыхали? Это в пору Гаранина. Была здесь врачиха Мария Ивановна. Покойники-то в её ведении находились. Без справки не хоронили… Сначала их возили вон в тот овражек, – он махнул рукой, указывая куда-то в сторону. – Как засыпали до краев, сыпать стало некуда. Тогда стали землю взрывать. И окрестили это место – кладбищем не назовешь ведь? – ну, и назвали: забой Марии Ивановны.
Зачем я пишу эти строки? Выжившие – реабилитированы. Умершие – реабилитированы посмертно. Только списки невинно загубленных людей не опубликованы. Только о последних годах и днях их жизни не знает никто. Тела их свалены в овражек…
«Прогресс человечества строится на костях и крови», – говорят одни. «Лес рубят – щепки летят», -говорят другие. «Революция не делается в белых перчатках», – говорят третьи… А что говорит народ? Простые люди? Народ безмолвствует.
Зачем я пишу? Я не могу не писать! Может быть, это память о них, хороших и плохих – безразлично.

5

Прочитайте фрагмент рассказа В. О. Богомолова «Сердца моего боль» и напишите аргумент к сочинению “О войне имеют право рассказывать только павшие, но их-то как раз и заставили умолкнуть навеки” (Э.М.Ремарк)

Это чувство я испытываю постоянно уже многие годы, но с особой силой – 9 мая и 15 сентября.
Впрочем, не только в эти дни оно подчас всецело овладевает мною. Как-то вечером вскоре после войны в шумном, ярко освещенном “Гастрономе” я встретился с матерью Леньки Зайцева. Стоя в очереди, она задумчиво глядела в мою сторону, и не поздороваться с ней я просто не мог. Тогда она присмотрелась и, узнав меня, выронила от неожиданности сумку и вдруг разрыдалась.
Я стоял, не в силах двинуться или вымолвить хоть с|лово. Никто ничего не понимал; предположили, что у нее вытащили деньги, а она в ответ на расспросы лишь истерически выкрикивала: “Уйдите!!! Оставьте меня в покое!..” В тот вечер я ходил словно пришибленный. И хотя Ленька, как я слышал, погиб в первом же бою, возможно не успев убить и одного немца, а я пробыл на передовой около трех лет и участвовал во многих боях, я ощущал себя чем-то виноватым и бесконечно должным и этой старой женщине, и всем, кто погиб – знакомым и незнакомым, – и их матерям, отцам, детям и вдовам… Я даже толком не могу себе объяснить почему, но с тех пор я стараюсь не попадаться этой женщине на глаза и, завидя её на улице – она живет в соседнем квартале, – обхожу стороной.
А 15 сентября – день рождения Петьки Юдина; каждый год в этот вечер его родители собирают уцелевших друзей его детства. Приходят взрослые сорокалетние люди, но пьют не вино, а чай с конфетами, песочным тортом и яблочным пирогом – с тем, что более всего любил Петька.
Все делается так, как было и до войны, когда в этой комнате шумел, смеялся и командовал лобастый жизнерадостный мальчишка, убитый где-то под Ростовом и даже не похороненный в сумятице панического отступления. Во главе стола ставится Петькин стул, его чашка с душистым чаем и тарелка, куда мать старательно накладывает орехи в сахаре, самый большой кусок торта с цукатом и горбушку яблочного пирога. Будто Петька может отведать хоть кусочек и закричать, как бывало, во все горло: “Вкуснота-то какая, братцы! Навались!..”
И перед Петькиными стариками я чувствую себя в долгу; ощущение какой-то неловкости и виноватости, что вот я вернулся, а Петька погиб, весь вечер не оставляет меня. В задумчивости я не слышу, о чем говорят; я уже далеко-далеко… До боли клешнит сердце: я вижу мысленно всю Россию, где в каждой второй или третьей семье кто-нибудь не вернулся…

6

Прочитайте фрагмент из статьи К.Г.Паустовского “Чувство истории” и напишите аргумент к сочинению “Почему писатель может проникнуть в самую суть исторического процесса?”

Хотя я изредка и писал о прошлом, мне трудно считать себя знатоком исторического романа.
Всю жизнь я писал преимущественно о том, что подсказывали мне мои непосредственные жизненные впечатления. Иными словами, я писал не только современные вещи, но и о современности.
Современность выражается не столько в самом жизненном материале, сколько в отношении к нему автора, в его гражданской и художнической позиции. Берясь за историческую тему, писатель не порывает с современностью. Смешно было бы думать, что в «Выстреле» или «Метели» Пушкин приближался к современности, а в «Капитанской дочке» отдалялся от нее. Исторические романы Юрия Тынянова были современными – в самом подлинном и блестящем смысле этого слова.
Возможно, есть писатели, которые ныряют в историю ради самой истории, но прошлое всегда интересовало меня в связи с современностью. И писал ли я о близкой мне по времени действительности или о минувшей эпохе, я ставил перед собой современные цели.
Пушкин для меня в большей степени современник, чем многие мои собратья по перу, родившиеся со мной в одно время. Видимо, не случайно, что с первой половиной XIX века связаны некоторые мои исторические вещи-«Северная повесть», «Разливы рек», «Орест Кипренский».
Только очень наивные люди думают, что вымысел враждебен реальности. На самом деле именно благодаря фактам воображение получает толчок и помогает писателю проникнуть в самую суть исторического процесса. Что писатель, работающий на историческом материале, обязан знать факты – для меня очевидно, но я убежден, что он не должен слишком слепо их придерживаться. Его задача – показать прошлое во всей его жизненности, а уж как он этого добьется – его дело.
Пусть на меня не обижаются историки, но роман Алексея Толстого дал мне гораздо больше о петровском времени, чем многие серьезные исторические исследования. Благодаря толстовскому роману я почувствовал себя участником отдаленных событий. А это под силу только искусству. Но я отдаю себе отчет в том, что, не будь под рукой у Алексея Толстого трудов историков, ему вряд ли удалось бы так глубоко проникнуть в эпоху Петра.
Меньше всего хотел бы я умалить работу историков. Значение её неоспоримо: писатель, пишущий о прошлом, и историк – не соперники. Они соратники. Они делают общее дело, только по-разному. Они реально дают нам чувство истории, чувство драгоценное. Об этом хорошо сказал Пушкин: «Дикость, подлость и невежество не уважают прошедшего, пресмыкаясь пред одним настоящим».

7

Прочитайте фрагмент из книги Ю. М. Лотмана «Память в культурологическом освещении» и напишите сочинение на тему “Культура есть коллективная память человечества”(Ю.М.Лотман)

…Культура представляет собой коллективный интеллект и коллективную память, т. е. надындивидуальный механизм хранения и передачи некоторых сообщений (текстов) и выработки новых. В этом смысле пространство культуры может быть определено как пространство некоторой общей памяти, т. е. пространство, в пределах которого некоторые общие тексты могут сохраняться и быть актуализированы.
Если позволить себе известную степень упрощения и отождествить память с хранением текстов, то можно будет выделить “память информативную” и “память креативную (творческую)”. К первой можно отнести механизмы сохранения итогов некоторой познавательной деятельности. Примером творческой памяти является, в частности, память искусства.
На протяжении всей истории культуры постоянно находят, обнаруживают, откапывают из земли или из библиотечной пыли “неизвестные” памятники прошлого. Откуда они берутся? Почему в
литературоведческих изданиях мы постоянно сталкиваемся с заглавиями типа “Неизвестный памятник средневековой поэзии” или “Ещё один забытый писатель XVIII века”?
Каждая культура определяет, что следует помнить (т. е. хранить), а что подлежит забвению. Последнее вычёркивается из памяти коллектива и “как бы перестаёт существовать”. Но сменяется время, система культурных кодов, и меняется парадигма памяти – забвения. То, что объявлялось истинно-существующим, может оказаться “как бы не существующим” и подлежащим забвению, а несуществовавшее — сделаться существующим и значимым. Античные статуи находили и в доренессансную эпоху, но их выбрасывали и уничтожали, а не хранили. Русская средневековая иконопись была, конечно, известна и в XVIII, и в XIX вв. Но как высокое искусство и культурная ценность она вошла в сознание послепетровской культуры лишь в XX в.

Работая над фрагментом, ответьте на вопросы: какие виды памяти выделяет М.Ю.Лотман? Что является примером творческой (креативной) памяти? Раскройте вслед за автором смысл таких понятий, как “парадигма памяти/забвения”, “культурный код”. Приведите свои примеры трансформации парадигмы памяти (смены культурных кодов).

8

Прочитайте фрагмент очерка Д. С. Лихачёва «Любовь, уважение, знание…» из книги «Письма о добром и прекрасном». Напишите сочинение на тему «Какова роль исторических памятников в жизни человека и общества?»
Как относиться к историческому и культурному наследию своей страны? Всякий ответит, что доставшееся нам наследство надо оберегать. Но жизненный опыт пробуждает в памяти иные, грустные, а порой и горестные картины.
Довелось мне как-то побывать на Бородинском поле вместе с замечательным человеком — реставратором Николаем Ивановичем Ивановым. Он уже и позабыл, когда уходил в отпуск: не может ни дня прожить без Бородинского поля!.. Мы с Николаем Ивановичем обнажили головы перед памятниками, что были воздвигнуты на Бородинском поле благодарными потомками.
И это здесь, на поле нашей славы, в 1932 году произошло невиданное поругание народной святыни: был взорван чугунный памятник на могиле Багратиона. Сделавшие это совершили преступление против самого благородного из чувств — признательности герою, защитнику национальной свободы России, признательности русских брату-грузину. А как расценить тех, кто примерно тогда же намалевал гигантскую надпись на стене монастыря, построенного на месте гибели другого героя — Тучкова: «Довольно хранить остатки рабского прошлого!»
Я родился и большую часть жизни прожил в Ленинграде. В своём архитектурном облике город связан с именами Растрелли, Росси, Кваренги, Захарова, Воронихина. По дороге с главного ленинградского аэродрома стоял Путевой дворец Растрелли. Замечательно: первое большое здание города несло печать выдающегося таланта. Дворец был в очень плохом состоянии — стоял близко от линии фронта, но наши бойцы сделали всё, чтобы сохранить его. Прикоснись к нему руки реставраторов — и какой праздничной стала бы увертюра к Ленинграду. Снесли! Снесли в конце шестидесятых годов. И ничего нет на этом месте. Пусто там, где он стоял, пусто в душе, когда это место проезжаешь. И — горько, потому что утрата любого памятника культуры невосстановима: они ведь всегда индивидуальны, материальные приметы прошлого всегда связаны с определённой эпохой, с конкретными мастерами.
«Запас» памятников культуры, «запас» культурной среды крайне ограничен в мире, и он истощается со все прогрессирующей скоростью. На земле остаётся всё меньше места для памятников культуры и не потому, что меньше становится земли. Всё дело в том, что к патриотизму слишком долго призывали, а его надо воспитывать с самого раннего возраста.
Любовь к родному краю, к родной культуре, к родному селу или городу, к родной речи начинается с малого — с любви к своей семье, к своему жилищу, к своей школе. И ещё — с уважения к таким же чувствам людей, которые тоже любят свой дом, свою землю, своё — пусть и непонятное тебе — родное слово.
Вот эти важнейшие человеческие качества и поможет тебе открыть в своей душе история: любовь, уважение, знание.