Семейный конфликт в романе Л.Н.Толстого «Анна Каренина»

В.Г.Белинский в связи с оценкой романа А.С.Пушкина «Евгений Онегин» писал о стереотипе отношения к женщине, который сложился в русском обществе:

«Трагизм положения русской женщины в том, что она лишена свободы и ограничена в своих культурных потребностях, которые сосредоточены лишь на одном – стремлении выйти замуж».

Татьяну Ларину Белинский воспринимает как исключение, ее натуре он дал определение «гениальной», появившейся вопреки внешним обстоятельствам и общественным принципам.

Именно такие «исключения из правил» и будут в дальнейшем привлекать всю русскую литературу.

Ответственность же за несчастливые финалы и несостоявшуюся любовь русская литература будет возлагать исключительно на мужчину.

«Свежести и силы нет у наших мужчин; они становятся стариками на другой день после того, как перестают быть ребятами; мало того, старческая дряблость живет в них рядом с ребяческой наивностью и неразвитостью; не умея ни одним серьезным делом заняться серьезно, они уже начинают чувствовать себя лишними на белом свете», –

писал Д.И.Писарев, характеризуя мужские типы в романах и повестях Писемского, Тургенева и Гончарова.

Таков Алексей Александрович Каренин, муж главной героини романа Л.Н.Толстого “Анна Каренина”, высокопоставленный государственный деятель. Каренин весьма влиятелен в светском обществе. Его уважают за честность, порядочность и рассудительность. Он целеустремлен, трудолюбив. Его дни расписаны поминутно на неделю вперед. Работа занимает все его мысли и время. По отношению к жене и сыну он порой проявляет нарочитую пренебрежительность и холодность, за которой скрывает свои истинные чувства. Каренин, как бы к нему ни относиться, все же слабый человек, скрывающий свою слабость за мундиром чиновника.

Отношения с мужем строятся у Анны на безусловном уважении, и поначалу только Долли Облонская чутко улавливает во всем складе семейной жизни Карениных что-то фальшивое. Анна импульсивна, открыта, прямодушна, ее жизнь в первой части книги наполнена любовью к сыну:

«В браке с Карениным Анна была только матерью, а не женою. Без любви она отдавала Каренину то, что светлым и радостным может быть только при любви, без любви же превращается в грязь, ложь и позор. Живая жизнь этого не терпит. Как будто независимая от Анны сила, – она сама это чувствует, – вырывает ее из уродливой ее жизни и бросает навстречу новой любви», –

писал Викентий Вересаев в книге «Живая жизнь».

После встречи с Вронским, еще не дав воли зарождающемуся чувству, Анна осознает, что все восемь лет брачной жизни протекли без любви, что она недовольна наличным, что хочет испытать новый опыт, который ей так нужен, хочет приобщиться к тому, что еще не было пережито. Открывшуюся ей правду отношений с мужем она формулирует так:

«Любит? – с насмешкою думает Анна. – Разве он может любить? Если бы он не слыхал, что бывает любовь, он никогда бы не употреблял этого слова. Он и не знает, что такое любовь. Они не видят, что я видела. Они не знают, как он восемь лет душил мою жизнь, душил все, что было во мне живого, – что он ни разу не подумал о том, что я живая женщина, которой нужна любовь. Не знают, как на каждом шагу он оскорблял меня и оставался доволен собой».

Она ощущает в себе пробудившуюся жажду жизни и любви, желание нравиться. Эта неподвластная ей сила независимо от ее воли начинает управлять ее поступками, толкая к сближению с Вронским. Кити Щербацкая видит «дьявольский блеск» в глазах Анны Карениной и ощущает в ней «что-то чуждое, бесовское и прелестное». Правдивая, искренняя, ненавидящая всякую фальшь и ложь, имеющая в свете репутацию справедливой и морально безукоризненной женщины, Анна запутывается в лживых и фальшивых отношениях с мужем и светом.

Под влиянием встречи с Вронским резко изменяются отношения Анны со всеми окружающими: она не может терпеть фальши светских отношений, фальши взаимоотношений в своей семье, но существующий помимо ее воли дух обмана и лжи увлекает ее все дальше и дальше к падению.

Сблизившись с Вронским, Анна осознает себя преступницей. После неоднократно проявленного мужем по отношению к ней великодушного прощения Анна все больше и больше начинает ненавидеть Каренина, болезненно ощущая свою вину и сознавая нравственное превосходство мужа. Ни маленькая дочь, ни поездка с Вронским в Италию, ни жизнь в его имении не дают ей желаемого покоя, а приносят лишь осознание глубины своего несчастья. Больше всего мучений Анна испытывает от невозможности соединить вместе сына и Вронского.

Углубляющийся душевный разлад, двусмысленность общественного положения не могут компенсировать ни окружение, искусственно создаваемое Вронским, ни роскошь, ни чтение, ни интеллектуальные интересы, ни привычка к успокоительным лекарствам с морфием. Анна постоянно чувствует свою полную зависимость от воли и любви Вронского, что раздражает ее, делает подозрительной. Постепенно героиня приходит к полному отчаянию, мыслям о смерти…

— Говорят, что вы очень жестоко поступили с Анной Карениной, заставив ее умереть под вагоном, — сказал Толстому его хороший знакомый, доктор Г. А. Русанов.

Толстой улыбнулся и ответил:

— Это мнение напоминает мне случай, бывший с Пушкиным. Однажды он сказал кому-то из своих приятелей: «Представь, какую штуку удрала со мной моя Татьяна! Она замуж вышла! Этого я никак не ожидал от нее». То же самое и я могу сказать про Анну Каренину. Вообще, герои и героини мои делают иногда такие штуки, каких я не желал бы; они делают то, что должны делать в действительной жизни и как бывает в действительной жизни, а не то, что мне хочется. Впечатление всякая вещь, всякий рассказ производит только тогда, когда нельзя разобрать, кому сочувствует автор. И вот надо было все так написать, чтобы этого не было заметно».

Толстой как бы предоставляет своим героям возможность действовать самостоятельно, а себе оставляет роль добросовестного летописца, проникающего в самые сокровенные мысли и побуждения каждого, кто вовлечен в эту трагическую историю.

Отношение самого Толстого к Анне Карениной скорее можно назвать отцовским, чем судебным. Он скорбел над судьбой своей героини, любил и жалел ее. Иногда и сердился на нее, как сердятся на близкого человека. «Но не говорите мне про нее дурного, — как-то сказал Толстой об Анне Карениной. — Она все-таки усыновлена…».

Попробуем поглубже проникнуть в авторский замысел романа.

Первым делом стоит обратиться к эпиграфу. Эпиграф – это всегда ключ к разгадке основной идеи.

«Мне отмщение и Аз воздам», – таков эпиграф к «Анне Карениной». «Кому – мне»? Главное – за что «отмщение»? Обыкновенно «идея» романа, закрепленная этим эпиграфом, понимается так, как высказывает ее, например, биограф Толстого П. И. Бирюков:

«Общая идея романа выражает мысль о непреложности высшего нравственного закона, преступление против которого неминуемо ведет к гибели, но судьей этого преступления и преступника не может быть человек».

Сходным образом идею романа воспринял Н.А.Некрасов и высказался автору «Анны Карениной» так:

Толстой, ты доказал с терпеньем и талантом,

Что женщине не следует «гулять»

Ни с камер-юнкером, ни с флигель-адъютантом,

Когда она жена и мать.

Но задумаемся: в чем же преступление Анны? Без любви выданная за человека много старше ее, она полюбила другого. Это не легкомысленная светская интрижка, а любовь глубокая, серьезная. После долгой и тяжелой борьбы с собою Анна порывает с мужем и соединяется с любимым человеком:

– Как из-за меня ты могла пожертвовать всем? Я не могу простить себе то, что ты несчастлива.

– Я несчастлива? – сказала Анна, с восторженною улыбкою любви глядя на Вронского. – Я, как голодный человек, которому дали есть. Может быть, ему холодно, и платье у него разорвано, и стыдно ему, но он не несчастлив. Я несчастлива? Нет, вот мое счастье…

За это-то «преступление» «высшего нравственного закона» карает автор Анну – смертью? Вот, например, подруга Анны, развратная княгиня Бетси Тверская, живет в связи с Тушкевичем, заигрывает с Облонским, пытается заманить его к себе, чтобы отдаться ему, – и никакой из этого гибели для нее не получается. «Анна думала: почему для других, для Бетси, например, все это было легко, а для нее так мучительно». Не всегда, значит, действие «высшего нравственного закона» так уж неминуемо. Если бы «высший нравственный закон» был человеческим и за такое «преступление» приговорил женщину к смертной казни, то мы содрогнулись бы от ужаса и негодования.

Для Толстого совершенно очевидно, что никакого преступления Анна не совершила. Вина не в ней, а в людском лицемерии, в жестокости закона, налагающего грубую свою руку на «внезаконную» жизнь чувства. Если бы в обществе было больше уважения к свободной человеческой душе, если бы развод не был обставлен такими трудностями, то Анна не погибла бы…

Однако все же Анна погибает не только от внешних причин. Чувство Анны к Вронскому претерпевает изменения. Сначала она перерождается в страдание, а затем она испытывает желание мстить и наказать… Толстой, таким образом, показывает, что Анна, поступая по воле внутреннего чувства торопливого порыва, отдаваясь страсти, идет против нравственного закона. «Я не буду судить людей, – говорил Л.Н.Толстой, – их будет судить Бог, а не мы, но судить силами самой жизни и тем нравственным законом, который заключен в сердце каждого человека».

«Для Толстого живая жизнь не знает ошибок. Она благостна и велика. Ею глубоко заложена в человеке могучая, инстинктивная сила, ведущая его к благу. И горе тому, кто идет против этой силы, кто не повинуется душе своей, как бы это ни было тяжело и трудно. На него неотвратимо падает «отмщение», и он гибнет», –

писал В.Вересаев.

Через отрицание социального происхождения преступления и метафизику зла в человеческой природе раскрывает смысл эпиграфа романа Достоевский:

«Во взгляде Толстого на виновность и преступность людей ясно усматривается, что никакой муравейник, никакое торжество „четвертого сословия“, никакое уничтожение бедности не спасут человечество от ненормальности, а следственно и от виновности и преступности. Ясно и понятно до очевидности, что зло таится в человечестве глубже, чем предполагают лекаря-социалисты, ни в каком устройстве общества не избегнете зла, что душа человеческая останется та же, что ненормальность и грех исходят из нее самой, и что, наконец, законы духа человеческого столь еще неизвестны и таинственны, что нет и не может быть еще судей окончательных, а есть тот, который говорит: „Мне отмщение, и Аз воздам“. Ему одному лишь известна вся тайна мира сего… Сам судья человеческий должен знать о себе, что весы и мера в руках его будут нелепостью, если сам он не преклонится перед законом неразрешимой еще тайны и не прибегнет к единственному выходу – к милосердию и любви. А чтоб не погибнуть в отчаянии от непонимания путей и судеб своих, от убеждения в таинственной и роковой неизбежности зла, человеку именно указан исход. Он гениально намечен поэтом в сцене смертельной болезни героини, когда преступники и враги вдруг преображаются в существа высшие, в братьев, все простивших друг другу… Но потом, в конце романа, в мрачной и страшной картине падения человеческого духа, когда зло, овладев существом человека, парализует всякую силу сопротивления, всякую охоту борьбы с мраком, падающим на душу и сознательно, излюбленно, со страстью отмщения принимаемым душою вместо света, – в этой картине – столько назидания для судьи человеческого, что, конечно, он воскликнет в страхе и недоумении: „Нет, не всегда мне отмщение, и не всегда Аз воздам“, и не поставит бесчеловечно в вину мрачно павшему преступнику того, что он пренебрег указанным вековечно светом исхода и уже сознательно отверг его».

Так в романе Л.Н.Толстого семья оказалась центром неразрешимых личных (психологических), социальных противоречий, а также метафизической ареной борьбы добра и зла в человеке.