Текст 1

(1) Был полдень. (2) Помещик Волдырев, высокий плотный мужчина со стриженой головой и с глазами навыкате, снял пальто, вытер шёлковым платком лоб и несмело вошёл в присутствие. (3) Там скрипели…

(4) Где здесь я могу навести справку? — обратился он к швейцару, который нёс из глубины присутствия поднос со стаканами.

(5) — Пожалуйте туда-с! — сказал швейцар, указав подносом на крайнее окно.

(6) Волдырев кашлянул и направился к окну. (7) Там за зелёным столом сидел молодой человек с четырьмя хохлами на голове.

(8) — Могу ли я у вас, — обратился к нему Волдырев, — навести справку о моём деле?

(9) Чиновник макнул перо в чернильницу и поглядел: не много ли он набрал? (10) Убедившись, что перо не капнет, он заскрипел.

(11) — Могу ли я здесь навести справку о моём деле? — повторил через минуту Волдырев.

(12) — Иван Алексеич! — крикнул чиновник в воздух, как бы не замечая Волдырева. — (13) С кажешь купцу Яликову, когда придёт, чтобы копию с заявления в полиции засвидетельствовал!

(14) — Я относительно тяжбы моей с наследниками княгини Гугулиной, — пробормотал Волдырев.

(15) Е го продолжали не слышать. (16) Волдырев вынул из кармана рублёвую бумажку и положил её перед чиновником на раскрытую книгу.

(17) — Маленькую справочку… (18) Могу ли я вас побеспокоить?

(19) А чиновник, занятый своими мыслями, встал и пошёл зачем-то к шкапу. (20) Возвратившись через минуту к своему столу, он опять занялся книгой: на ней лежала рублёвка.

(21) — Я побеспокою вас на одну только минуту…

(22) Чиновник не слышал; он стал что-то переписывать.

(23) Волдырев поморщился и безнадёжно поглядел на всю скрипевшую братию. (24) О н отошёл от стола и остановился среди комнаты, безнадёжно опустив руки. (25) Швейцар, опять проходивший со стаканами, заметил, вероятно, беспомощное выражение на его лице, потому что подошёл к нему совсем близко и спросил тихо:

— Справлялись?

(26) — Справлялся, но со мной говорить не хотят.

(27) — А вы дайте ему три рубля, —шепнул швейцар.

(28) Волдырев вернулся к столу и положил на раскрытую книгу зелёную бумажку.

(29) Чиновник снова потянул к себе книгу и занялся перелистыванием, и вдруг, как бы нечаянно, поднял глаза на Волдырева.

(30) — Ах… что вам угодно? —спросил он.

(31) — Я хотел бы навести справку относительно моего дела.

(32) — Очень приятно-с!

(33) Чиновник ожил, точно его подхватил вихрь. (34) О н дал справку, распорядился, чтобы написали копию, подал просящему стул — и всё это в одно мгновение. (35) И когда Волдырев уходил, он провожал его вниз по лестнице, приветливо и почтительно улыбаясь и делая вид, что он каждую минуту готов перед просителем пасть ниц. (36) Волдыреву почему-то стало неловко и, повинуясь какому-то внутреннему влечению, он достал из кармана рублёвку и подал её чиновнику. (37) А тот всё кланялся и улыбался и принял рублёвку, как фокусник, так что она промелькнула в воздухе…

(38) «Ну, люди…» — подумал помещик, выйдя на улицу, остановился и вытер лоб платком.

(По А. Чехову)

Чехов Антон Павлович (1860—1904) — выдающийся русский писатель, автор рассказов, повестей, пьес.

Текст 2

— (1)В Малозёмове гостит князь, тебе кланяется, — говорила Лида матери, вернувшись откуда-то и снимая перчатки. — (2)Рассказывал много интересного… (З)Обещал опять поднять в губернском собрании вопрос о медицинском пункте в Малозёмове, но, говорит, мало надежды. — (4)И, обратясь ко мне, она сказала: — Извините, я всё забываю, что для вас это не может быть интересно.
(5)Я почувствовал раздражение.
— (6)Почему же не интересно? — спросил я и пожал плечами. — (7)Вам не угодно знать моё мнение, но уверяю вас, этот вопрос меня живо интересует.
— (8)Да?
— (9)Да. (10)По моему мнению, медицинский пункт в Малозёмове вовсе не нужен.
(11)Моё раздражение передалось и ей; она посмотрела на меня, прищурив глаза,
и спросила:
—Что же нужно? (12)Пейзажи?
— (13)И пейзажи не нужны. (14)Ничего там не нужно.
(15)Она кончила снимать перчатки и развернула газету, которую только что привезли с почты; через минуту она сказала тихо, очевидно сдерживая себя:
— На прошлой неделе умерла от родов Анна, а если бы поблизости был медицинский пункт, то она осталась бы жива. (16)И господа пейзажисты, мне кажется, должны бы иметь какие-нибудь убеждения на этот счёт.
(17)Я имею на этот счёт очень определённое убеждение, уверяю вас, — ответил я, а она закрылась от меня газетой, как бы не желая слушать. — (18)По-моему, медицинские пункты, школы, библиотечки, аптечки при существующих условиях служат только порабощению. (19)Народ опутан цепью великой, и вы не рубите этой цепи, а лишь прибавляете новые звенья — вот вам моё убеждение.
(20) Она подняла на меня глаза и насмешливо улыбнулась, а я продолжал, стараясь уловить свою главную мысль:
— Не то важно, что Анна умерла от родов, а то, что все эти Анны, Мавры, Пелагеи с раннего утра до потёмок гнут спины, болеют от непосильного труда, всю жизнь дрожат за голодных и больных детей, всю жизнь боятся смерти и болезней, всю жизнь лечатся, рано блёкнут, рано старятся и умирают в грязи и в вони; их дети, подрастая, начинают ту же музыку, и так проходят сотни лет, и миллиарды людей живут хуже животных — только ради куска хлеба, испытывая постоянный страх.
(21) Весь ужас их положения в том, что им некогда о душе подумать, некогда вспомнить о своём образе и подобии; голод, холод, животный страх, масса труда, точно снеговые обвалы, загородили им все пути к духовной деятельности, именно к тому самому, что отличает человека от животного и составляет единственное, ради чего стоит жить.
(22) Вы приходите к ним на помощь с больницами и школами, но этим не освобождаете их от пут, а, напротив, ещё больше порабощаете, так как, внося в их жизнь новые предрассудки, вы увеличиваете число их потребностей, не говоря уже о том, что за книжки они должны платить земству и, значит, сильнее гнуть спину.
— (23)Я спорить с вами не стану, — сказала Лида, опуская газету. — (24)Я уже это слышала. (25)Скажу вам только одно: нельзя сидеть сложа руки. (26)Правда, мы не спасаем человечества и, быть может, во многом ошибаемся, но мы делаем то, что можем, и мы правы. (27)Самая высокая и святая задача культурного человека — это служить ближним, и мы пытаемся служить, как умеем. (28)Вам не нравится, но ведь на всех не угодишь.

— (29)Правда, Лида, правда, — сказала мать.
(30) В присутствии Лиды она всегда робела и, разговаривая, тревожно поглядывала на неё, боясь сказать что-нибудь лишнее или неуместное; и никогда она не противоречила ей, а всегда соглашалась: «Правда, Лида, правда».
— (31)Мужицкая грамотность, книжки с жалкими наставлениями и прибаутками и медицинские пункты не могут уменьшить ни невежества, ни смертности так же, как свет из ваших окон не может осветить этого громадного сада, — сказал я. — (32)Вы не даёте ничего, вы своим вмешательством в жизнь этих людей создаёте лишь новые потребности, новый повод к труду.
— (33)Ах, боже мой, но ведь нужно же делать что-нибудь! — сказала Лида с досадой, и по её тону было заметно, что мои рассуждения она считает ничтожными и презирает их.

(По А. П. Чехову)
Антон Павлович Чехов (1860-1904) — русский писатель, прозаик, драматург.